Базирующийся в Москве бэнд с астраханскими корнями Anacondaz до недавнего времени было принято сравнивать с Noize MC – как из-за едкого нигилизма и неглупости текстов, так и из-за неочевидной музыкальной принадлежности то ли к хип-хопу, то ли к рэпкору, то ли к чему-то более “тяжелому”. Не в последнюю очередь это было связано и с частым упоминанием группы Иваном Алексеевым в собственных интервью, в качестве одной из самых интересных и перспективных на местной сцене – позже Нойз запишет с Анакондами совместную песню.

Как обычно бывает, общественное мнение слегка привирает: какие-то общие приёмы у этих двух коллективов есть, но у Anacondaz своё творческое лицо. Они быстро набрали свою фанатскую базу, и сейчас готовы к новому витку популярности. 1 февраля у группы выходит новая пластинка «Без Паники», в поддержку которой уже опубликован сингл «Семь Миллиардов» и планируется масштабный гастрольный тур. О будущей работе и многом другом мы поговорили с двумя лидерами коллектива – Сергеем Карамушкиным и Артёмом Хоревым.

Начнём с нового альбома. Очевидный вопрос – в чем отличие грядущей пластинки от предыдущих работ? Я читал в других интервью, что их будет не очень много…
Артём: Нет, он во многом отличается и по качеству, и по содержанию, и по звучанию.

Уточню. Что нового было в процессе его сочинения?
Артём: Во-первых, новое было в процессе записи. В этот раз мы не всё писали дома, вокал записывался на профессиональной студии наших друзей Barabas Records.

То есть, прошлые альбомы записывались дома?
Сергей: Нет, «Дети и Радуга» тоже был частично записан на студии, но здесь полностью профессионально был записан вокал, гитары из домашних черновиков также перезаписывались в студийных условиях.

А там уже и до остальных инструментов дело дошло…
Сергей: Нет, на этом всё закончилось.
Артём: Подожди, не на этом. В альбоме принял участие наш друг Сергей, записавший клавишные партии ко многим песням, и, более того, принял участие его отец, заслуженный артист России, записавший нам в несколько песен сексуальнейший тромбон (улыбаются). Мы когда услышали, подумали “Ни фига себе, больно уж классно играет!“, а потом у нас челюсти поотваливались, когда узнали, кто нам его писал – лауреат премий, обладатель какого-то «Золотого тромбона»… (смеются)

Судя по всему, на этом золотом тромбоне он и сыграл.
Сергей: Звучит так шикарно, что вполне возможно! В конце концов, мастеринг будет тоже сделан профессионально – раньше мы и его делали дома.
Артём: И по ощущениям, и по привлеченным профессиональным музыкантам, аранжировки на «Без Паники» отличаются от прошлых дисков прилично – в лучшую, само собой, сторону.

То бишь, это такая ваша первая настолько серьёзная работа?
Артём: Нет, прошлые работы тоже были вполне серьёзными, но тут в процесс включились, говоря конкретно про мастеринг, профессионалы своего дела, с соответствующим оборудованием и уровнем подготовки. Итог всей нашей коллективной работы получился совсем иного качества, которого раньше мы физически не могли себе позволить.
Сергей: Интимная подробность! (смеются) Очень важно, чтобы песни звучали одинаково хорошо во всех средствах воспроизведения – и в плеере, и в машине, и с утюга какого-нибудь (улыбается). Не хочу сказать, что «вы все там офигеете от саунда». Просто он звучит лучше и универсальнее, по сравнению с другими нашими релизами. Теперь по поводу содержания пластинки – «тем же самым» будет настроение, мы никого из наших слушателей не спугнём какими-то кардинальными изменениями. При этом имеются имеются вполне очевидные эксперименты. Например, фиты с вокалистом My Autumn или группой “Зимавсегда”, которые играют нехарактерную для нас музыку.

А как рождаются идеи фитов? Тем более с такими непохожими артистами, как, например, Захар Май, записавший с вами вольный римейк на песню Утёсова.
Артём: У каждого фита своя история, но, вкратце, наше к ним отношение такое – мы не делаем фиты ради фитов. То бишь, если нам скажут «Чуваки, давайте с Гуфом запишете трек»… Нечего нам с Гуфом писать. Хотя для пиара и промо это, конечно, было бы неплохо, но таких песен у нас нет. Тот или иной персонаж, его творческо-сочинительские навыки, должны сделать определенную песню лучше, чем она бы звучала без его участия. Только тогда мы как-то стараемся наладить коннект. По поводу Захара Мая – было очень интересно, потому что это человек из совершенно другой эпохи, с иным складом ума, со сложившимся своеобразным отношением к жизни и творчеству, но по-прежнему актуальный. Знакомство с ним произвело на нас неизгладимое впечатление. Притом, он тоже целенаправленно отнёсся к работе – дескать, «я всё понимаю, у меня акустика, у вас своя тема, давайте что-нибудь придумаем».
Сергей: Он приехал к нам на студию, и, грубо говоря, мы просто тусили – общались, слушали демки. Мы ничего не придумали, пока не вспомнили про идею кавера на именно эту песню Утёсова, для реализации которой нам прежде не хватало вокальных данных и мыслей по поводу аранжировки. 
Артём: И он просто берёт, и начинает прямо эту песню на гитаре играть, приободряется, мы сразу же и гитару, и голос Захара записали. Без него бы эта песня не случилась.

А в переиздание «Детей и Радуги» трек не попал из-за проблем с авторскими?
Артём: Да, там оказалось, что права принадлежат десяти тысячам родственников, которых фиг найдешь (улыбается). А там же если хотя бы один родственник будет против, издать песню нельзя. Решили не заморачиваться, так как процесс получался долгим и трудным, с риском финансовых проблем. А нас ещё ждал iTunes для официальной публикации пластинки. В общем, времени и сил совсем не было. Так что официально песня не издана, и на концертах мы её не исполняем.

На всё тот же мастеринг вы собрали краудфандингом, и очень успешно (группа собрала 181 тысячу рублей при требуемых 120 – прим. Звуков). Не думаете пользоваться этой практикой на постоянной основе?
Артём: Подмывает, конечно, но к этому, всё-таки, надо аккуратно подходить. В России к краудфандингу пока неоднозначное отношение. Бытует ещё мысль, что артисты так практически вымогают деньги, хотя взамен люди же получают всякие приятные бонусы. Есть негативные комментарии по этому поводу, хотя дело добровольное и платить тебя никто не заставляет. Любят у нас просто считать чужие деньги, да и, если ты музыкант, тебя пытаются поймать на том, что ты лукавишь. Грубо говоря, ты ездишь по концертам, где секс-драгз-рок-н-ролл, а найти на мастеринг средства не можешь. Это с жизнью общего ничего не имеет. Пока неясно, будем ли мы собирать ещё на что-то. То бишь, не отрицаем, что такие сборы ещё возможны, но перебарщивать точно не планируем – типа, «О, мы круто так собрали сейчас, теперь давайте на клип, на что-нибудь ещё…»

Большинство ваших песен исполнены от лица этакого обреченного нигилиста, живущего с идеей «По…й, пляшем!»Насколько это соотносится лично с вашей персональной, человеческой позицией?
Сергей: Мне понравилась формулировка – максимально точная.
Артём: Ну да. Но с ноткой позитива.
Сергей: Это не заунывное рассуждение на тему того, как хреново жить у нас в России, а такое… в слабую долю(улыбается). И, действительно, про пляшем – только это пляски не на «горькой» советской свадьбе, а такой… румыно-цыганской (все смеются). С элементами фанка – есть у нас в новом альбоме и такие нотки.

То есть, можно в заголовок вынести «Anacondaz – это как цыгано-румынская свадьба!» (все смеются)
Сергей: Я бы вспомнил цитату из фильма Party Monster: «Если у вас горб, не переживайте – киньте на него немного блёсток и идите танцевать» (все смеются).
Артём: У нас, впрочем, не оголтелый нигилизм с отрицанием только ради отрицания. Тут скорее отрицание навязанных мыслей, навязанных догм поведения. Смотри сам, думай сам.

То бишь, читая тексты своих песен, вы, как люди, всегда согласны со сказанным?
Артём: Ну, не всегда. У нас в ряде песен есть лирические герои, в уста которых мы вкладываем…
Сергей: Противоречивые вещи. Например, песня «Рассвет Мертвецов», где чувак говорит о том, что есть только его мнение, и ничего кроме него. Это, конечно, бред – я так не считаю. Но я таким приёмом даю понять, что это неправильная позиция. Если подобных приёмов нет, то со здравым нигилизмом в текстах мы, конечно, согласны.
Артём: В конце концов, должно же быть понятно, где у нас ирония, где сарказм, где мы шутим…

Вопрос от ваших постоянных слушателей: многие тексты группы звучат будто бы «на расслабоне», некая рефлексия даже в названии нового диска заложена. А как вы сами расслабляетесь?
Артём: Людям интересно, как мы отдыхаем? (улыбается). Ну классно.
Сергей: Ну, каждый по-разному! Кто-то путешествует, кто-то… (пауза) не отдыхает. Большая часть группы не отдыхает. Мы либо работаем, либо работаем на студии…

То есть, вы, помимо группы, ещё и «обычной» работой заняты?
Артём: Часть группы занимается только музыкой, часть – совмещает.

А в туры как вы едете?
Артём: Вот отдых и есть тур (смеётся). Тур – это, конечно, тоже тяжело, но приятнее, чем сидеть в офисе, как ни крути. Или просто где-то шляться и бухать… Так что «отдых» для нас – это что-то в духе книгу почитать, фильм посмотреть, в музей сходить в свободное время… Вот и всё.

О чем бы вы себя сами спросили в интервью, но ни один журналист, почему-то, до этого ещё не додумался?
Сергей: (выдержав паузу) Я, когда пишу текст, всегда думаю о том, как он был бы разобран на уроке литературы(улыбается) Ну серьёзно! Я литературу не любил, несмотря на то, что всегда любил читать, но вот именно уроки мне не нравились. Единственное, что мне импонировало – это разбор стихотворения, когда выделялись метафоры, их типы… И вот, когда пишу текст, то думаю, как бы я ответил на вопрос «О чём это?» И, я серьёзно сейчас говорю, никто до сих пор почему-то не спросил «О чём эта песня?», или «Почему вы здесь использовали именно эту фразу?» Хотя у нас в текстах довольно обильно используются слова и термины, редкие для местной музыки.

Ну, в других интервью, кажется, были вопросы по поводу вашего образования, именно ввиду широкого лексического диапазона в текстах.
Артём: Да, нам говорили «у вас же филологическое образование», хотя я – экономист, а Сергей – информатик.
Сергей: Так что, мне было бы интересно в будущих интервью (все смеются) от тех журналистов, которые ознакомятся с этим текстом, услышать именно такие вопросы. Хотя, нет, вспомнил – один раз по этому поводу нас спросили на фанатской встрече в Петербурге. Пришёл мальчик лет 11-12, наверное, и такой спрашивает: «А про что песня «Юрий Гагарин»? Я в ответ: «В смысле? Про что?». Он: «Ну, ну… (шёпотом) про Путина?» (все смеются) Пришлось ответить, что какие-то образы, возможно, и связаны…
Артём: Наврал пацану!

Вот он это прочитает и разочаруется!
Сергей: Ну, я ему тогда уже достаточно намекнул.
Артём: Нас ещё мало спрашивают про какие-то конкретные вещи, не связанные с музыкой. Например, про то, как вы относитесь к Путину.
Сергей: А никому это неинтересно!?

Ну почему же? Когда были митинги, да и процесс над Pussy Riot, про это спрашивали всех, кому не лень. Спрошу вас в такой формулировке – вы себя людьми с активной гражданской позицией вообще считаете?
Сергей: Наша гражданская позиция проявляется не какими-то физическими действиями, а своим делом. Мы пишем музыку, которая заставляет задуматься о каких-то проблемах… Ну, я надеюсь. Не то, чтобы мы прямо лезли на баррикады. Мы, конечно, против системы, но с более тонкой позиции.

Ну и вопрос-антипод – о чем моим коллегам больше не стоит вас спрашивать?
Сергей: Почему группа называется Anacondaz и как мы познакомились с Noize MC. Нас эти вопросы не то, чтобы обижают, но их постоянно задают… Причем люди, которые с нашими песнями явно не знакомы.
Артём: Мы этих вопросов совершенно не стесняемся, но найти на них ответы можно очень легко. Это уже и неинтересно никому читать даже – по комментариям к статьям видно.
Сергей: В интернет ещё, к сожалению, попали наши какие-то древние шуточные пресс-релизы, в которых мы выдумывали откровенную фигню. Из-за них у нас по-прежнему спрашивают вопросы в духе «А название Anacondaz – это, типа, как Gorillaz?»

Источник: http://www.zvuki.ru/R/P/32256/